В. Н. Белов: Глава 2 CAPRICCIO или мильон терзаний
Вернуться к содержанию
Утром я был приставлен к делу - помогал Агае по хозяйству: из колодца наносил воду в большую бадью, стоявшую в сенях, наколол дрова и сложил их под навес. Хотя Агая и не заводила разговор о деньгах, свой вынужденный постой требовалось оправдать. Бабуля отнеслась к идее весьма благосклонно, а сама, завершив положенные утренние хлопоты, уединилась в доме. По-видимому, принялась за решение головоломок, которые я преподнес ей с утра пораньше. Я видел ее у окна в задумчивости склоненной над столом, где были разложены обязательные бланки с вензелями. Агая писала, затем порывисто мяла исписанные листки и сбрасывала их на пол. Творческие искания никогда не даются легко!
Полдень застал меня на пути к границе. Я шел на север, откуда недавно явился в эти места. Солнце светило со спины, тенью показывая направление движения, но, все равно, впереди бодро катился клубок ниток. Я проверял на что способен этот сказочный колобок, каковы его свойства, а то заведет куда-нибудь как Сусанин. Однако колобок держался вполне благопристойно, не делая попыток увести в сторону от намеченного маршрута.
Вот уж измыслил автор средство ориентирования, - отзовется проницательный читатель. - Не надо нам сказок об аистах, сколько их наслушались! Но, уважаемый, - отвечу я, - не о нас ли слова: "мы рождены, чтоб сказку сделать былью?" Примером служил удивительный клубок.
Проведем анализ, - вел я диалог сам с собой, чтобы скоротать дорогу. - Известно, что современная микроэлектроника, основанная на нанотехнологиях и мономолекулярных элементах, в состоянии творить чудеса. Что по сравнению с ней Левша, который блоху подковал! Будет ли разница между клубком, сверхтехнологичным продуктом японского происхождения, и клубком, сотворенным с применением сказочной магии, мысль о которой постепенно закрадывалась в мое сознание? В обоих случаях, он состоит из рецептора голосовых команд, принимающего и анализирующего речевые данные о направлении движения, процессора, обрабатывающего информацию, устройства геодезической привязки к местности и двигательного механизма. Машинные коды - и никаких умствований! Дело дизайнера придать форму и очертания заурядному промышленному изделию. Конечно, с учетом эргономических требований, выводимых из человеческого фактора. Вместо того, чтобы невозможным образом выворачивать руку с компасом, куда приятнее и удобнее двигаться за клубком-проводником. Еще тысячи лет назад подобное механическое устройство возникло в мифах и легендах, откуда бы иначе появились мысли о нити Ариадны или сказка о колобке, сбежавшем из печи?
Впрочем, уже сам вопрос выбора маршрута движения представляет порой головоломку. Вспомнилось, что в новой версии компьютерной игры о приключениях Марио этому веселому человечку предстоит совершить опасное путешествие по восьми разным странам, расположенным на таинственной и недружелюбной космической планете. Каждая страна имеет форму сферического треугольника, который получается при сечении поверхности планеты тремя взаимно перпендикулярными плоскостями, причем точка пересечения плоскостей совпадает с центром сферы. В силу этого любая страна имеет форму сферического треугольника и граничит с тремя другими. Марио, начиная свое путешествие в одной из стран, должен по разу посетить все остальные и вернуться туда, откуда начал свой путь. Границы стран он может пересекать только по сторонам треугольников. Сколько различных способов в состоянии выбрать Марио для своего путешествия? Хотя, что говорить о хитросплетениях маршрута Марио, если совсем не просто провести замкнутую ломаную линию из шести отрезков по узлам решетки четыре на четыре точек, чтобы она, хотя бы по разу, проходила через каждую точку. Или расположить девять точек, чтобы они образовали десять рядов по три точки в каждом.
Посторонние мысли исчезли, когда передо мной возникла граница, на этот раз настоящая, не имеющая никакого отношения к приключениям Марио. Открывшийся вид впечатлял как выписанные в деталях кораблекрушения Айвазовского или набросанные жирными мазками инфернальные ужасы Сальватора Дали. По коже расползлись холодные мурашки.
Антрацитовая стена абсолютного мрака, чернее не бывает, вертикально уходила вверх. Она имела четкий край соприкосновения с поверхностью земли, а наверху мрак постепенно редел и сливался с голубизной неба. Будто огромной бритвой, стена разрезала растительность, китайской цитаделью проходила по поверхности земли, спускалась в овраги, поднималась на пригорки, разделяя сущее на две неравные части: до и после. Едва различимые в вышине птицы, изредка направлявшие свой полет в сторону стены, отворачивали, не долетая до нее. Невидимая глазу, она поднималась наверх, куполом накрывая этот мир со всем его содержимым, включая и меня. Скорее всего, стена также спускалась под землю, создавая скорлупу отчуждения, запечатавшую выход наружу.
Внезапно прямо надо мной молнией мелькнула ласточка, отвернув от угольной плоскости лишь на расстоянии полуметра. Значит, и мне - чем я хуже ласточки? - можно было приблизиться на такое же расстояние. Подойдя, я протянул руку ладонью вперед, чтобы почувствовать возможное тепловое излучение - его не было. Придвинулся вплотную и слегка надавил на мрак указательным пальцем. Поверхность оказалась твердой и прохладной, она не шелохнулась, но к месту нажима начали сбегаться отмеченные радужным свечением круги, хорошо заметные на черном фоне. Их яркость падала по мере удаления от пальца. Не иначе, перенос энергии, - решил я. Надавил сильнее - палец стало неприятно жечь, мельтешение кругов увеличилось.
Отойдя на приличное расстояние, я подобрал камень и с силой запустил им в стену. После удара, сопровождавшегося яркой вспышкой, он беззвучно отскочил и, как бумеранг, понесся назад, целя точно в голову. Абсолютно упругий удар, почти бильярд, - думал я, уворачиваясь. Подобрав упавший камень, заметил, что одна сторона его стала плоской, словно отшлифованной. Хорошенькое начало, со стеной-границей лучше не шутить! - она дала понять это совершенно определенно.
А как одна головоломка отнесется к другой? Я положил перед собой клубок и велел двигаться вперед сквозь стену. Умный механизм, а скорее дьявольское порождение, игнорировал команды: инстинкт самосохранения, скрытый в электрических схемах, оказался сильнее. Не беда, у меня имелись домашние заготовки, часть которых вполне соответствовала сложившейся ситуации. Ни при каких обстоятельствах и никому не расскажу, чем я тогда занимался. Но когда доступный арсенал средств и способов оказался исчерпанным, настала очередь подводить итоги.
Вероятно, стена, она же граница, состояла из нейтральной субстанции, внешняя часть которой обладала огромным коэффициентом поверхностного натяжения. Что находилось внутри оставалось загадкой, но состояние поверхности границы всецело определяло обнаруженные эффекты, обследованием которых я занимался полдня. Чтобы преодолеть границу, требовалось убрать натяжение, как, к примеру, пленка мыла поступает с поверхностью воды. Чем и как? - вот главный вопрос, на который я не знал ответа. А пока, словно паучку-водомерке, мне предстояло скользить по поверхности, не изведав, что же скрыто в глубинах.
Завершая знакомство с экзотическим ограждением своего застенка, я прошел несколько километров вдоль границы. Иногда мой путь выводил на поляны, чаще требовалось продираться сквозь густой лес или спускаться в овраги. Везде картина была одинаковой: граница замыкала этот мир. Где тот милый сердцу лес, в который я отправился по грибы?
Обратный путь под чутким руководством колобка представлял собой легкую прогулку. Он с удивительными осведомленностью и проворством выбирал вполне приличную дорогу, вместе с тем, лужицы и ручейки вызывали у него некоторые затруднения. Если первые колобок огибал, то перед вторыми останавливался и ждал, пока я не перенесу его на другой берег. Из клубка-колобка получился бы неплохой товарищ для отдыха в лесу, надежный, но слегка молчаливый.
Я шел лесом, он уже не представлялся ни темным, ни слишком угрюмым. Обычная лесополоса, раскинувшаяся на километры вокруг, замкнутая под куполом неизведанного. Шелестели кроны деревьев, волнами набегал ветерок, изредка разносился гулкий звук от упавшей с дерева шишки или треснувшей под моей ногой сухой ветки. Окружающая идиллия не напоминала о мрачном антраците границы, о затерянности этого леса в пространстве и времени, о таинственных силах, получивших здесь свое пристанище. Впрочем, я не спешил вносить окончательную ясность, так как любые чудеса, и настоящие, и мнимые, раньше или позже получают свое объяснение. В этом не было сомнений, но чувствам не прикажешь, конечно, хотелось бы разобраться во всем побыстрее. Каждый сам кузнец своего счастья, - вспомнил я крылатую сентенцию, заставляя себя на время забыть о наличии зоны со свободным режимом передвижения, в которой оказался сам того не желая.
Мой путь не лежал прямо - частенько приходилось петлять, чтобы обойти разлапистые елки или колючие заросли малины, островками раскинувшиеся средь могучих стволов. Порой попадались лосиные лепешки, облепленные мухами. Подлеска почти не было, так как высоченные деревья затеняли землю, не позволяя молоди пробиться вверх. Все это не мешало грибам, которые росли в изобилии: боровики, черноголовики, грузди, рыжики и такие, названий которых я вообще не знал. Засмотревшись на гриб-великан, шляпка которого возвышалась до уровня моего колена, я совершенно не заметил, что рядом появился Лешка.
- Привет! - заявил он, как ни в чем ни бывало, и добавил: - Красно солнце поутру - моряку не по нутру.
Имея ввиду участившиеся лепешки, я также отозвался присказкой, что в дерьмо вступить - к деньгам. Кивнув головой, Лешка согласился, а затем изрек нечто утонченное:
- А знаешь ли ты, что при переезде в новый дом положено вначале запускать петуха? И это правильно. Правильно и другое. Один брат ест и голодает, другой уйдет и пропадает. Кто они?
Потом спросил:
- Что с загадками для меня? - тем самым напомнив о своем особом пристрастии.
Пусть не пытает, как тать в ночи, плохой мир лучше доброй ссоры, - думал я, излагая ему желаемое.
- Угадай, что за число, треть от которого равна половине? Если сразу не решишь, подумай и над другим. Сколько у меня монет, если все, кроме двух, десятирублевые, если все, кроме двух, двадцатирублевые, если все, кроме двух, пятидесятирублевые?
Лешка внимательно слушал, по его лицу растекалось блаженство. Затем махнул рукой и коротко бросил:
- Завтра, - исчезнув так же загадочно и неожиданно, как появился. Может почудилось, но в воздухе пахнуло серой, после чего я почесал нос и несколько раз громко чихнул.
По возвращении я направился за информацией к Агае. Чтобы завязать беседу, рассказал головоломку, составленную в конце прошлого года. Случилось, что взглянув на календарь и как бы желая отсрочить неминуемые хлопоты, я обнаружил, что три различные цифры даты образуют равные сумму и произведение. Что за число и месяц это были?
Агая попыталась сразу же дать ответ, но через пару минут развела руками и, оценив полученный результат, эмоционально произнесла:
- Вот ерунда!
Я подлил масла в огонь:
- Куда бежишь, торопишься? У нас не четвертная контрольная в школе, разве кто-то просит давать ответ сразу? Посиди, подумай.
- Привыкла я к тому, что всякую головоломку надо решить, вот и твои тоже.
- Не говори так, иначе головоломок станет больше.
- Ой, ой, совсем напугал, - притворно заохала Агая, - давай свои головоломки.
- Что же, слушай. Если вместо букв того, что ты произнесла вначале, подставить цифры от нуля до девяти, то квадрат первого числа будет равен второму числу. А вот каждое из двух слов, которые ты произнесла потом, можно найти как квадрат и куб одного и того же двузначного числа. Кстати, я и сам эти числа назвал, да еще раньше тебя. А чтобы у тебя все было в порядке с пищей для ума, или ОК, как говорят программисты и американцы, возьми слово СКОС, откинь одинаковые буквы, а на получившееся число подели само это слово. Вот и будет ОК!
Старушка удивленно вскинула голову и надолго замолчала. Прервав ее затянувшиеся размышления, я полюбопытствовал как добраться до деревеньки, о которой узнал от Ивана. Мне бы хотелось кое о чем справиться у тамошних жителей.
- Часа два ходу, но до темноты не успеешь, лучше не ходи. Дело не в том, что заблудишься, - клубок даже в темноте доведет. Узнала я, местные бабы собираются вечером деревню опахивать. Телка там пала, поэтому хотят целебной чертой от оборотня огородиться, чтобы порчу не нес больше. Известно тебе, что такое опахивание? Нет? - послушай. Выйдут они в темноте полуголые, впрягутся в соху и троекратно обойдут с ней вокруг деревни. Впереди - образа, вслед - соха, далее - толпа баб и девок с дубинами, косами, ухватами, кочергами. Если встретят на пути живность какую или мужика, то забьют насмерть, полагая оборотнем. Как бы тебя по случаю не прибили. Пойди-ка завтра, когда у них праздник церковный. В этот день никто не работает, по домам сидят, вот и поговоришь с кем хочешь.
Зачем отказываться от дельного совета? Я попросил у Агаи бумагу и ручку. А затем, унося пачку мелованных бланков и золотой "паркер", отправился думать о головоломках - в чужой монастырь, где все решают головоломки, со своим уставом не ходят. Вскоре я знал, чем озадачу здешних любителей.
Ближе к ночи появилось несколько догадок об окружающей несуразности. Я не исключал, что ответ лежал в сфере непознанного. Интуиция подсказывала, что стоило бы вспомнить русские сказки и предания.
В сопровождении друга-колобка я приближался к деревеньке, дома которой проглядывали сквозь поредевшие заросли. Благоразумный Иван, узнав о предстоящем путешествии, снабдил всем необходимым для первого знакомства.
- Смотри, не важничай особо и не задирайся, а то кулаками приласкают. Учти, мужики шутки плохо понимают, - проинструктировал он на прощание.
- Ввяжемся в бой, а там посмотрим, - по-суворовски оценил я его наставления.
Предусмотрительность требовала убрать колобок от посторонних глаз, дабы избежать ненужных расспросов относительно маленького чуда. Заодно я спрятал часы - мало ли что, вдруг Иван накаркал и дело до драки дойдет. Зачем искать приключения, если они сами находят тебя? С котомкой за плечами я ступил на разбитую колесами телег дорогу. Простота сельской жизни предстала передо мной во всей неприкрытой наготе.
- Доброго здоровья, - обратился я к двум мрачного вида нечесанным мужикам, понуро сидящим на толстенном чурбаке, прислоненном к изгороди, которая с двух сторон проходила вдоль главной улицы. Главной потому, что она была и единственной на все селение. Где-то невдалеке мычали коровы, блеяли овцы, заливисто лаяла собака, на близком лужке у околицы деревни перекликалась молодежь. Те, кто помладше, играли в свайки да бабки, а их более старшие товарищи развлекались подвижными играми, перемежаемыми поцелуями и полными напускного недовольства вскриками расцелованных. По случаю праздника разносились отзвуки хорошей гулянки, которая сопровождалась то ли песней, то ли воплями под расстроенную гармошку. В воздухе стоял крутой запах навоза.
Хмурые индивидуумы, всю одежду которых составляло мятое полотняное исподнее, своеобразно отреагировали на мое приветствие.
- Здоровье поправлять надо, а брага кончилась. Единова голова болит. В гости не зовут, совсем ожаднели соседи. Сами до беспамятства веселятся, вовсю глотку мочат.
Ситуация складывалась благоприятно. Имея при себе бабулин ликер, заботливо фуражированный Иваном, я посулил тут же помочь здоровью собеседников, что вызвало горячий отклик с их стороны и крепко помогло в дальнейшем. Двумя фразами добившись расположения, я узнал, что встретил братьев, отмеченных неумеренным страданием на протяжении всего дня. Оно явственно читалось на их лицах. Объяснялось все просто. Предыдущий праздник, состоявшийся седмицу назад, застал их врасплох. Только начав отходить от ежедневного застолья, оба столкнулись с необходимостью новых празднеств, которые не мог игнорировать ни один добрый христианин. Именно это доставляло им неописуемые душевные переживания, так как исполнять канон было нечем. Обещанная помощь, хотя и отсроченная на время знакомства, вдохнула жизнь. Мужики размякли и перестали хмуро косить.
Выяснилось, что после сенокоса и уборки урожая Кольша и Митьша проживали вместе. Несмотря, а скорее вопреки, женам и множеству детей у каждого, на зиму они сошлись в доме своих родителей, чтобы найти благость, покинувшую их под диктатом сварливых и привередливых жен. Мое имя они переиначили в Вовша, что привело меня в неописуемый восторг, и, чуть ли не впервые за несколько дней, я от души расхохотался.
Свое появление я объяснил просто: заблудившись в лесу, набрел на сторожку, где и остановился, чтобы разобраться в положении дел. Добрая старушка, живущая там, дала кров и пропитание, но не ведает как выбраться из леса. Даже Иван, сосед по жилью, не знает этого. Возможно, мужики что-то подскажут? Кольша скривил щербатый рот и сплюнул:
- С Ваньшей знакомы, славный парень, намедни нас навещал. Если живешь там же, где он, гиблые это места. В наших лесах нечисть да нелюди всякие водятся. Угодишь к ним, считай - пропал. Только святой крест и спасает, - показал он на висевший под рубахой символ веры.
- А есть ли храм в деревне?
- Что, исповедаться собрался? Не получится. Храм много годков назад от старости развалился. Да кому службы справлять? - попа живого только прадеды застали.
- Не врете вы разом? Какая здесь нечисть? Ходил лесом - ничего похожего не встретил, даже зверье не попадалось.
- Считай, повезло, - выдохнул Митьша. - Обычно чуть зазеваешься, тут же леший глаза застит да заведет неведомо куда, а то на гору огнедышащую наткнешься, того и гляди поджарит. На озере купалки завелись, а еще водяной озорничает: выйдет из воды безобразный старик с большой бородой и зелеными усами, весь опутанный тиной, сети рвет, лодки и рыбаков на дно тянет. Откупиться, конечно, можно задачами да главоломками разными, если они нечисти по нутру придутся.
Митьша в подтверждение описанных ужасов убедительно кивнул головой и в нетерпении добавил:
- Доставай, Вовша.
Из котомки был извлечен джентльменский набор, который состоял из пузыря с ликером, кружек и шматка мяса. Митьша сбегал в избу и принес несколько луковиц, огурцы, соль, кусок грубого хлеба и чистую тряпицу, на которой все это богатство было аккуратно разложено и нарезано. После первой, которую не закусывают, Кольша одобрительно крякнул:
- Сладковато, но градус есть, пьется легко. Иван ентим же угощает.
Вторую зажевали луком. Митьша, как хлебосольный хозяин, предложил:
- На днях собираемся рыбалку учинить в озере, рыбку посачковать. Если хочешь, отправляйся с нами. Мы даже главоломок понабрали, чтобы нечисть не цеплялась. Так что не боись. Вот послушай. Не так давно я и Кольша возили к моему дому сено с дальних покосов. С одного покоса привезли копну и полкопны, с другого - две копны и полкопны. Сколько теперь копен у дома?
- Еще не все - произнес Кольша. - Есть у меня бочка десятиведерная, весит она восемьдесят фунтов. Если ее заполнить, то вес станет сорок фунтов. Чем я ее заполнял?
- Думаю, водяному понравится, а что лешему рассказывать будете, если повстречаете?
- И для него есть. Представь, что в полдень мы отправимся к озеру, половим рыбку, переночуем у костра, а на следующий день, тоже в полдень, двинемся назад по тому же пути, что и намедни. Найдется ли такое место, куда мы попадем в то же время, что и день назад?
Ни хухры-мухры, - думал я, слушая братьев, - и эти туда же. Где такое видано? Главоломки неплохие, дай Бог, чтобы остепененные научные сотрудники могли решить. В доступной форме с наименьшим количеством слов я выразил свое восхищение услышанным.
- Как получилось, что в ваши края попасть легче, чем назад выбраться? - задал я вопрос. - Неужто все с нечистью связано?
Переглянувшись с братом и получив у него согласие, Митьша завел историю, услышанную то ли от бабки, то ли от прабабки.
- Ты особо не переживай от того, что услышишь. Вот как говорят. В давние времена по соседству с деревней жил ведьмак. Нелюдь и есть нелюдь! Напускал порчу да сглаз, детей похищал, неурожаи колдовал. Однажды после сильнейшего мора, когда почти полдеревни вымерло, оставшиеся в живых до крайности рассерчали и уперлись извести ведьмака под корень. А тот, прознав, перепугался и совершил колдовское заклятие, отправив всю деревню в неведомые земли. Сюда, где сейчас живем, - Митьша вздохнул.
- Ведьмака с тех пор нет, а вот нечисти стало невпроворот. Лешие, водяные, ведьмы, русалки, чудища всякие. По одному из деревни никто не выходит, но, если уж случится, то нельзя в лес далеко забираться. Еще в былые времена надеялись прадеды дорогу отсюда разведать, но не сумели. Сколько людей в лесу кануло, скольких бесовская тьма поглотила! Тебе повезло, что нечисти на глаза не попался. Не приведи Господь...
Вмешался Кольша, напомнив о ранее рассказанных главоломках:
- Ты запомни получше, что мы тебе рассказали. Если с нечистью встретишься, потешишь бесов нашими главоломками.
- Ладно бесами пугать. А вы, мужики, в святой крест верите? Ведь известно, что лучшей защиты от нечисти не существует.
- Так то оно так, да на Бога надейся, а сам не плошай. Бог далеко, да и захочет ли помогать? Много уже баб и мужиков из леса не вернулись - не хотели с бесами по-доброму разойтись. Зачем нам это?
Выпили очередную, захрустели огурчиками. Братья прекрасно знали окрестности, но старательно избегали полянку, на которой поселилась Агая, считая ее заколдованной. А еще они никогда не приближались к границе, которую называли не иначе как "бесовская тьма". Тьма была везде, в любом направлении лес неизменно заканчивался границей. Было от чего взгрустнуть!
Продолжили. В понятных выражениях отозвавшись о силах тьмы и перекрестившись, Митьша особо колоритными эпитетами выделил в своей речи холм, прозванный Гремучим. По его словам, за ним творились непонятные козни, как будто бесы устраивали игрища, да такие, что искры летели и полыхало пламя.
Туда мне и надо, к чертям ихним, - решил я. - Видимо, там граница имеет самую тонкую стенку. Звено, за которое можно вытянуть всю цепь, - по-революционному заключил я и принялся выспрашивать об этом месте подробнее.
- На холм не хаживали, привирать не будем. Если хочешь что-нибудь узнать, лучше всех Юрша расскажет. Но с пустыми руками разговора не получится.
Кольша глянул на меня, я в ответ на его безмолвный вопрос тряхнул котомкой, в которой еще было:
- Идем!
Лебединым клином, возглавляемые топавшим босыми пятками Кольшей, мы проплыли в дальний конец деревни, дважды завернули и подошли к домику, по сравнению с которым избушка Агаи показалась бы дворцом. На заднем дворе копошился бодрый старичок, справлявший нечто важное у грядки с капустой. При нашем появлении он закончил свои неотложные дела и кинулся обниматься. Помяв меня в объятиях, он поинтересовался:
- Память подводить стала, совсем не признаю. Как тебя кличут?
Назвавшись Вовшей, я полностью удовлетворил его любопытство. Не греша излишним многословием, братья расстелили тряпицу, которая, словно скатерть-самобранка, в мгновение ока обросла нашими дарами. Под ликер потекла беседа о предстоящей зиме, о жизни соседей, о видах на рыбалку, о двухголовом зайце, которого встретили в лесу внуки Юрши. Все происходило так, как на протяжении веков было заведено между сельскими жителями. Даже я не смог удивить сотоварищей, сказав, что на Рождество грядут морозы, ибо дикие пчелы собрали взяток больше обычного. Холодных зим здесь отродясь не водилось.
Вдоволь поточив лясы и обсудив все деревенские темы, братья попросили Юршу рассказать о том, каким образом он очутился в деревне. Его рассказ-исповедь стоило послушать.
- Как сейчас помню, закончил я курсы бухгалтеров в райцентре, и в этот же день с гармошкой в руках занесло меня в дремучий лес. Отчего так случилось не знаю, думаю, произошло все после того, как прилег вздремнуть на улице. Перед этим была гулянка, устроенная слушателями курсов, чтобы отметить конец обучения. Погуляли на славу, только я вышел на улицу, как через несколько шагов рухнул у крыльца - сон забрал. Ну, полежал бы до утра, эка невидаль. А тут напасть. Глядь - очнулся в лесу, сижу, прислонившись к пеньку, рядом гармошка. Приуныл было, еще и голова чугунная, рассолу требует.
- Короче, день плутал, натерпелся страху, пока не вышел к деревне. Приютила меня тетка Глаша, вволю на нее побатрачил. Бухгалтерской работы здесь нет, то ли дело в нашем колхозе, который и послал меня учиться. Затосковал я. Исходил здешние места, чтобы назад выбраться, но, как в предании, не нашел способа воротиться. Такая грусть навалилась, что несколько месяцев провел в одиночестве на Гремучем холме, которого местные сторонились.
Передохнув и подкрепившись, Юрша вернулся к своему горестному повествованию:
- Думаю, что в рубашке родился, раз жив еще. Чудеса встречал, что во сне не привидятся. Не часто, где-то раз в седмицу, обычно в полдень. Как будто цветы в бесовской тьме расцветают, красоты неописуемой. Пожил я на холме, бесы не тронули, стал в себя приходить, да и холода настали. Спасла гармошка. Вначале предложили на праздниках меха рвать, затем мужиков научил подыгрывать, так и сошелся с деревенскими. С тех пор живу спокойно, домом разжился, завел хозяйство, семью, уже внуки подросли.
Не обошлось в юршиной жизни и без сложностей. Это выяснилось, когда удовлетворенные братья хором завели песню и отправились почивать, а я достал утаенную от них бутылочку. Надо сказать, ликер пришелся Юрше по душе.
- Поначалу хотел я провести в деревне коллективизацию, - перешел он к другой, правдивой, стороне своей истории. - Скот надо было обобществить, птицу, зерно... Иначе коммунизм не построишь. А еще религия мешает: что ни праздник - так выходной, а кто работать будет? Без денег тоже нельзя - учет и контроль! Стал я марксовы идеи разъяснять, и что? Был встречен полным непониманием. Объявили старики будто бы порча у меня в мозгах, а лечить ее надо батогами, чтобы вред из тела выбить. Мужики да бабы лечебные процедуры с удовольствием проделывали... От них и сбежал на Гремучий холм.
Юрша горько вздохнул:
- Темный народ! Когда вернулся с холма, стал жить как все. Об одном жалею, что нет здесь радио, не знаю, какие дела в мире творятся. Душа горит, вот выяснить бы: давно ли победила мировая революция? Сильна ли нынче пролетарская солидарность? Как там товарищам при коммунизме живется?
Юрша умолк и надолго задумался, запустив крючковатые руки в бороду. Чувствовалось, что он разомлел, добитый ликером, солнцем и живыми воспоминаниями молодости. Мне было жаль старого человека, мечты которого оказались похороненными деспотичной действительностью. Я пообещал себе, что он никогда не узнает от меня о нынешнем беспределе, ведь каждый имеет право на мечту, какой бы странной она ни казалась.
Время протекло незаметно, пора было уходить, но прежде я должен был выяснить, где находится тот Гремучий холм, о котором говорил Юрша. Разузнать дорогу требовалось как можно точнее: сам Юрша по возрасту вряд ли годился в проводники, а чудо-колобок не обязательно знал это название, когда-то спьяну данное напуганными мужиками. Подождав, пока Юршу отпустит, я стал выяснять путь к холму. Оказалось, что холмом прозвали одинокую голую возвышенность на краю леса в сторону восхода, до которой было около часа ходьбы от деревни.
Перед уходом я снова заговорил о лесной нечисти и лишний раз получил подтверждение тому, что местный люд имел привычку откупаться от нее главоломками. За свою длинную жизнь Юрша скопил в памяти неисчислимое их количество, очень полезное на случай встречи с лесными обитателями. Он щедро делился со мной своими знаниями. Например, от него я узнал сколько раз из чертовой дюжины можно вычесть число три; как выйти замуж за брата своего вдовца; как без картуза, плаща или зонтика не замочить волосы под проливным дождем, даже если все остальное будет хоть отжимай; сколько в году месяцев, которые содержат двадцать восемь дней.
Совсем размякнув к концу застолья, Юрша все-таки нашел силы поведать еще одну занимательную историю.
- Невдалеке от Гремучего холма я обнаружил белку, которая уютно обосновалась в дупле старой ели. Питалась она грибами, шляпки которых сушились тут же на ели, и шишками. Понаблюдав, я понял, что белка шелушила и объедала в день две шишки, которые брала с соседнего дерева. Шишки там росли крупные, с кулак размером. Их оставалось ровно шесть штук. Но вот незадача: чтобы доесть их, белке понадобилось шесть дней. Как такое могло произойти?
Чтобы не оставаться в долгу, я рассказал ему свои главоломки.
- Юрша, ты достаточно образованный человек. Вот, считать, должно быть, неплохо умеешь, если экзамен на бухгалтера сдал. Говорил ты о радио, а знаешь ли из чего изготавливают радиоприемники? Нужны детали, самые главные - триоды. Теперь подумай, сколько потребуется триодов, чтобы вышло радио? Скажу сразу - больше десяти обычно не используют.
И еще одна главоломка, тоже про радио. Некто купил на рынке радио за двадцать пять рублей и заплатил продавцу монетой в пятьдесят рублей. У того не нашлось сдачи, поэтому он разменял монету у соседа. Когда покупатель ушел, сосед понял, что монета фальшивая, поэтому продавцу пришлось вернуть ему пятьдесят рублей. Понятно, что продавец задумался об убытке, который понес. Велик ли он?
Далее разбирались в том, что имелось общего между противоположными понятиями, например, простудным заболеванием и физическим здоровьем, королевским достоинством и коровьим навозом, овощной диетой и пьянкой-гулянкой, устройством для убийства и приспособлением для спасения жизни в случае опасности, заботой о ближнем и отказом что-либо делать, тонким расчетом и грубой силой, средством народной медицины и древним орудием убийства, великим тружеником и лентяем, смертельным намерением и нетрадиционным лечением.
Глядя на задумавшегося Юршу, я понял, что ему было бы неплохо постричь бороду - вон сколько сена и щепок в ней застряло. Кстати, знал я интересного парня, профессионального парикмахера. Жил он в поселке, окруженном садами, а все жители, чуть ли не поголовно родственники, дружили между собой. Но он как-то заявил, что лучше бы постриг двоих откуда угодно, чем одного жителя своего поселка. Не странно ли?
Узнав от меня, чем схожи ношеные штаны и лесная деревенька, Юрша совсем отошел, неожиданно развеселился и даже спел под гармошку разухабистую песенку собственного сочинения. Трижды поцеловавшись на прощание, мы расстались. Назад я добирался уже в полной темноте. Дружественный колобок подсвечивал дорогу на несколько шагов вперед. Оказавшись на месте, я рухнул в постель, не раздеваясь.
Привиделось, что бреду сквозь колючий еловый лес, сгибаясь пониже, дабы упрятать лицо от густых веток с острыми иголками. Лес как лес, но состоял он из... тополей. Что же: тополь да тополь будет ельник? Да... Сон прерывался образами старого Юрши, его хитрыми главоломками и мыслью о торжестве коммунизма, а в голове пульсировал непонятный призыв: полная дезинфекция всей страны!
Иван взял отгул и сладко спал утром. Я не рискнул его будить, а потому завтракал в одиночестве, ощущая отсутствие его компании. Крепкий кофе и невероятных размеров бутерброд с вареным мясом придали новые силы. Сегодня моей целью был Гремучий холм.
Прежде я посетил Агаю, чтобы сообщить ей о вчерашних приключениях, главоломках Юрши и подробнее расспросить о холме. Если первая часть рассказа была принята с живым интересом, то главоломки оказались хорошо известными ей - она не единожды слышала их от деревенских. Я помнил ее настоятельную просьбу о новых развлечениях для ума, поэтому рассказал классическую головоломку.
На школьном уроке учитель уронил тонкую пластиковую указку, которая после удара о пол раскололась на три куска. Жаль, конечно. Но учитель не растерялся и задал вопрос о том, сколько в среднем потребовалось бы сломать указок, чтобы из кусков от одной указки получился треугольник? Что ответили ученики?
Не давая Агае уйти в размышления, я заговорил о Гремучем холме. Она укоризненно глянула на меня и проворчала:
- Не к добру твоя затея. Хотя, что я буду отговаривать, чай сам не маленький. Клубок дорогу знает, не заплутаешь. Увидишь необычное - не суйся в пекло, граница - вещь не шутейная.
Напутствуемый столь неласковым образом, я отправился в сторону восхода. Небо хмурилось, обещая скорый дождь, иногда в разрывах туч показывалось солнце, определяя направление предпринятой экспедиции. Незадействованный клубок пребывал в котомке, чтобы позже показать обратную дорогу. И опять меня окружал лес. Были слышны отзвуки его невидимой жизни, становившиеся громче в моменты, когда из-за туч выглядывало солнце.
Отмахав часа полтора, я взобрался на елку, казавшуюся выше соседних деревьев, и с вершины разглядел холм, возвышавшийся над морем леса. Я засек направление, а вскоре на полусогнутых ногах карабкался по склону холма, стараясь не поскользнуться на набухшей от влаги траве. Формой холм напоминал перевернутую суповую тарелку. Сходство подчеркивали крутые склоны и плоская вершина, являвшаяся идеально гладкой площадкой. На ней обнаружились старое кострище и развалины шалаша, поросшие многолетней травой. Убежище последнего борца за социальную справедливость, - заключил я, вспомнив Юршу. Трава целиком покрывала и сам холм - лес как бы расступался под натиском силы, когда-то вытолкнувшей его на поверхность. За холмом чернильной кляксой разливалась стена мрака.
Я приблизился к ней, хотя и не рассчитывал заметить что-либо необычное с первой попытки. Песчаное основание холма прямо таки упиралось в мрак. Слева и справа примыкал лес, как торт острым ножом усеченный бесовской тьмой. Когда я снова поднялся на холм, желая увеличить сектор обзора, в воздухе висел надоедливый мелкий дождь.
Чудеса происходят в полдень, добавить плюс-минус час, значит, наблюдать за границей предстояло часа два-три. Я уселся у края, подложив снизу котомку. Под накрапывающим дождем моему взору открывалась все та же отрешенная монументальность. Ожидая увидеть нечто, я не знал что именно следовало ожидать. Как в сказке, пойди туда, не знаю куда, возьми то, не знаю что. С трех сторон окружал лес, а впереди лежало неизведанное.
Происходящее напоминало шпионский сюжет, в котором я был агентом 007, вышедшим на очередное смертельно опасное задание. Ползком - ползком, главное, голову о пенек не проломить! Вместо мыслей о спасении человечества от маньяка-шизофреника меня снедало желание отыскать смысл в происходящем. Ручейки прохладной воды стекали по спине, а память преподнесла несколько головоломок на тему шпионских страстей. Первой вспомнилась такая.
В секретную лабораторию, проводящую химический анализ, поступили шестнадцать различных проб. Они помещались в одинаковых пробирках и по виду представляли собой бесцветную жидкость. Две пробирки подтекали. Одна содержала сильный окислитель, другая - взрывоопасную смесь. Понятно, что при смешивании этих жидкостей следовало ожидать взрыва. Возможно, в этом и состоял злой умысел какого-нибудь коварного агента империализма. Ничего не подозревавшая исполнительная лаборантка согласно инструкции расставила пробирки в ячейки химического ящика, образовав из них квадрат. Велика ли вероятность взрыва, который непременно произойдет, если две подтекающие пробирки окажутся рядом, то есть в вершинах одного квадрата, составленного из четырех соседних пробирок? Сумеет ли агент рапортовать об успешном завершении задания?
Другая головоломка не предполагала взрывов. Шесть сотрудников заняты реализацией военной разработки. Вся документация по проекту хранится в особо секретной комнате. Чтобы попасть в нее, у каждого сотрудника есть достаточное количество ключей. Однако в целях сохранения тайны открывать дверь должны не менее трех человек одновременно. Каким будет наименьшее возможное количество замков на двери и наименьшее количество ключей у каждого сотрудника?
Стоически перенося дождь и бесповоротно промокнув, совсем не к месту я вспомнил песенку о собачьей жизни, сложенную известными бардами, в которой они пели, что собака бывает кусачей только от жизни собачьей. Я ощущал это на своей шкуре и с удовольствием залез бы в непромокаемую собачью конуру. А вообще то, собачья жизнь не всегда обстояла так, как хотели нам внушить. Даже в собачьем мире есть аристократы со своими парикмахерами, деликатесным питанием из двадцати блюд и прочими немыслимыми благами. Многие люди, особенно в нынешние времена, поменялись бы с ними местами. Впрочем, - понял я, - могуч и велик русский язык! - ведь в нем уже существует слово, роднящее собачью жизнь с атрибутом состоятельности и достатка. А другое слово связывает ее воедино с традиционными бюрократическими поборами, зависящими от иерархии чинов и должностей. Не так уж плохо.
Праздные размышления наскучили, когда промаявшись в дозоре необходимое время, я понуро шагал назад. Ничего интересного, что могло бы пролить дополнительный свет на природу границы и этого мира. Где бы взять с десяток привычных по работе в лаборатории приборов для обследования границы? Это вопрос!
Под деревьями дождь почти не ощущался, движение создавало живительное тепло, от одежды начал подниматься парок. Но стоило выйти из-под крон на открытое место, как передо мной возникла фигура Лешки. Казалось, дождь огибал его - на нем не было ни единого мокрого пятнышка.
- Привет, - небрежно бросил он, словно мы расстались лишь несколько минут назад. - Решил я твои головоломки, изрядно голову поломал. Послушай теперь мои. Красиво сделать он пытался, но сам в ней вовсе не нуждался. Купил другой, и то же - она ему негоже. А тот, кто пользуется ей, не ценит красоту вещей. Что это?
Безысходность сложившейся ситуации была очевидна. Сделав умный вид и надув щеки, я принялся выслушивать Лешку, давая ему выговориться. При этом я пытался не слишком сильно дрожать от холода.
- Рассказал Косма такой случай. Затеяли они с Водником обмен: драгоценные камни на жемчужины, меняли все на все, но только в соотношении три к четырем, то есть три штуки одного на четыре другого. Косма утверждал, что после длительного торга обменял всего лишь двадцать камней на двадцать жемчужин, отдав Воднику сто тринадцать камней и жемчужин. Веришь ли ты ему?
Мои мысли были далеко. Единственное и непреодолимое желание заключалось в том, чтобы оказаться в тепле и скинуть намокшую одежду. Я, как и Лешка, тоже имел право взять задание на дом, о чем откровенно сообщил собеседнику, пожаловавшись на нелетную погоду, которая не способствовала размышлениям.
- Как же, знаю. Спускаются два кирпича по крыше, один другому и говорит: "Дождь, погода нелетная". А второй отвечает: "Главное, чтоб человек хороший встретился". Вот как ты мне, - расхохотался Лешка.
Он начал философствовать:
- Что для меня дождь! Мой дом - лес, тут всегда найдешь кров, ночлег и пропитание. Мне не требуется многое, я - вегетарианец, довольствуюсь тем, что припас лес-батюшка. Могу заночевать на голом месте, как матерый таежник, а поутру встряхнусь и пойду себе дальше. Зверье разное, живность лесная со мной знакомы, все мои просьбы выполняют. Труднее зимой, но на этот случай есть сухая пещерка рядом с горячим ключом, в ней коротаю зимние ночи. Брожу по лесу, наблюдаю как ручьи журчат да трава растет, а с каждого встречного оброк беру. Кого увижу в своей вотчине, с того откуп требую - загадки и головоломки.
Длинная тирада, которую я выслушивал изнемогая от холода и сырости, проникших во все поры моего тела, не оставляла выбора. Быть мокрой курицей не доставляло никакого удовольствия. Не ко времени Лешка заявился! Существовал единственный ненасильственный способ, которым стоило спасаться от назойливого собеседника. Согласно установленным им правилам следовало откупаться. Что я и сделал.
- Однажды прекрасным солнечным днем, когда не было и намека на дождь, я с двумя друзьями зашел выпить бутылочного пива. "Невское" - пиво отменное, каждый приобрел его столько, сколько позволяли финансы. Выставив бутылки на стол, мы решили разыграть их "на морского". Проигравший отдавал каждому такое количество бутылок, сколько имелось у того на момент бросания жребия. Недостающие бутылки условились записывать в долг. Сыграли трижды, причем каждый проиграл по разу, а бутылок стало поровну - по восемь штук на брата. Какое количество бутылок было приобретено каждым первоначально?
Лешка привычно махнул рукой и тут же медленно растворился в воздухе, причем последними пропали его блестящие сапоги. А мне еще предстояло плестись под струями дождя.
Оценив мой жалкий вид, Иван принял живейшее участие, чтобы вдохнуть жизнь в исстрадавшийся организм. Процесс целительства затянулся до позднего вечера. И опять, после моего рассказа о встрече с Лешкой, речь зашла о головоломках.
Снаружи шумел дождь, в углу пыхтела докрасна нагретая чугунная печь, за неопрятным столом с выпивкой сидели нетрезвые мужики и травили друг другу головоломки. Инфернальное зрелище!
Первым начал Иван, сегодня он был в ударе.
- Приключился как-то аврал и целый месяц работали на пусковом объекте без выходных. К концу дня наш бугор взял за привычку говорить, что объем выполненных за день работ больше, чем два дня назад, но меньше, чем в тот же день неделю назад. Что-то в его словах было не так, а ты как думаешь?
Я ответил ему, что все было не так в застойные времена, и рассказал другую головоломку.
В жестянке кучей свалены болты и гайки М-три, М-четыре и М-пять. Вместе болтов и гаек каждого диаметра по пятьдесят штук, причем болтов и гаек в отдельности ровно по семьдесят пять штук. Какое наименьшее количество пар болт - гайка одного диаметра можно составить из указанного набора?
Ну, и пошло-поехало.
- Снова о стройке вспомнил, - начал Иван. - Был у меня объект: три летних домика, расположенные в ряд. Напротив них, также выстроенные в ряд, находились три коммуникационных колодца: для воды, газа и электричества. Требовалось подсоединить каждый дом к колодцам, чтобы вырытые под коммуникации траншеи не пересекались. Бугор наш додумался, а ты?
Следующую головоломку Иван сформулировал почти как производственное задание:
- Найди хотя бы четыре причины, по которым крышки, закрывающие люки дорожных колодцев, делают круглыми.
Во мне уже скопилась изрядная доля алкоголя, разогревавшая кровь и воображение. Вспомнился недавний случай с Ломоносовым. А приключилось вот что. Меня навестил старый знакомый Виктор Петрович. Когда-то мы вместе учились в университете, однако действительность сложнее газетной статьи. Чтобы прокормиться, ему пришлось освоить профессию печника, кстати, весьма уважаемую, которая несет людям тепло и уют. Оказалось, что он приготовил сюрприз.
- Помню, помню о твоем пристрастии к головоломкам. Специально припас одну к нашей встрече. Довелось мне этим летом класть печь с камином. Работа большая, да и деньги немалые. И когда в сотый раз я замешивал глиняный раствор для кладки, заметил, что из трех ведер жирной глины, ведра песка и ведра воды никак не получается пять ведер раствора. Выходит, ошибся Ломоносов, когда заявил: "... сколько от одного тела отсовокупится, столько другому присовокупится"? Приятно об этом думать, особенно, если с глиной возишься. Факт налицо.
- Шутник ты, Виктор Петрович. Кому же верить, если не Ломоносову? Не нынешним же. Впрочем, куда ни погляди, везде так: загадка на загадке сидит и загадкой погоняет, - как раз про нашу жизнь. Если бы только глина пропадала! А то ведь и деньги, и люди, и даже целые государства. Сейчас еще одно исчезновение покажу.
Я вытащил из настенного шкафчика полулитровую бутыль спирта двойной очистки, припасенную на случай прихода гостя. Молча налил в пустую бутылку пол-литра холодной воды, все смешал и продемонстрировал результат.
- Гляди, печник, пол-литра спирта и пол-литра воды не дают в сумме литр. Тут задумаешься, а ты говоришь - Ломоносов...
Что было дальше - несложно предугадать. Посмеявшись, Виктор Петрович предложил проверить объем калиброванными рюмками. Возможно, не поверил. То ли мне, то ли Ломоносову. Естественно, мы оба запьянели, словно в былые студенческие времена, однако так и не сумели добиться истинного понимания в мучившем каждого вопросе. Впрочем, эксперимент был выполнен чисто, - сошлись мы в едином мнении. Для полного счастья не хватило еще чуть-чуть, а именно, исчезнувшей части спирта. Куда делась материя?
Иван отреагировал просто:
- Убил бы того, кто такую гадость вам подстроил.
Я понял, что ему уже хватило.
Ближе к вечеру забежала Агая, чтобы проверить решение утренней головоломки, полученное ей к исходу дня. Моя одежда высохла, ради приличия пришлось срочно одеваться. Агая же присоединилась к нашему головоломному досугу.
- Давно это было. Уехала я на несколько дней, а когда вернулась, то обнаружила, что за время моего отсутствия пропал мешочек с сушеными цветами белого папоротника. Пока меня не было, в кабинет заходили четверо: дворецкий, кухарка, поп и секретарь. На вопрос о том, не знают ли они, где мешочек, все ответили отрицательно. А вот по поводу того, в какой очередности они находились в кабинете, сказали следующее. Дворецкий: "Я не был ни в конце, ни в начале". Кухарка: "Я была первой". Поп: "Я не был последним". Секретарь: "Я был последним". Послушала их, послушала, да поняла, что кто-то один лжет отвечая на оба вопроса. Кто?
Происходящее напоминало спектакль абсурда. Однако, являясь его непосредственным участником, место которому досталось бесстрастным фатумом, а не хитрыми интригами против недалекого режиссера, я поймал себя и на другой мысли. Возможно, все это уже когда-то было. Был завтрак с головоломками, состоявшийся в загородном доме отдыха, прекрасно описанный Перельманом. Были кентерберийские головоломки, которые, согласно Дьюдени, рассказывали друг другу паломники в пути на богомолье к святым местам. Вымысел приобрел черты реальности, беллетристика стала прозой.
Мерный перестук капель и неспешная беседа, которую вели мои соседи, навевали смутные воспоминания. Где же? Может, в другой жизни? Как говорится, "... и где-нибудь, когда-нибудь мы встретимся опять..." Смысл ускользал, таял как лед в жару. Хоровод мыслей и образов затягивал в пустоту, теряясь в глубинах сознания. Это вам не собака, гоняющаяся за своим хвостом, и даже не питон, заглатывающий себя, как у Сэма Ллойда. Не заняться ли поисками сокровенного?
Хотим мы или нет, многих влечет к загадкам. В этом месте, где я оказался, необычного и загадочного было хоть убавляй. Еще одна головоломка. А чем вообще привлекают головоломки, почему их воздействие приобретает порой гипнотическую мощь? Быть может, потому что человеку от рождения не дает успокоиться искра Божия? От него самого зависит, будет ли она светить или с дымом и треском затухнет. Искра разгорается далеко не у всех - надо еще показать свое право на личную свободу, суметь не заплыть душевным жиром и сохранить способность по-детски удивляться красоте окружающего мира. А еще надо уметь видеть в жизни многообразную цветовую палитру, которую невозможно переложить в два цвета: черный и белый.
Для искры не важно чем занимается человек, она может вести любыми путями, в том числе, в объятия мира головоломок. Один творит изысканные блюда, шедевр кулинарного мастерства, другой возводит дома или изучает ядро атома, третий печет хлеб или сочиняет музыку, но каждый находит удовлетворение в радости творчества. Изначальный смысл, начало Божье в человеке, не жалеет энергии для искры людских талантов. Не будь ее, исчезнет и человечество, застывшее в своем развитии.
За творческое начало надо бороться, ведь жизнь устроена так, что многое не дает ему реализоваться. Например, определенность, которая исключает борьбу и преодоление: обстоятельств, стереотипов, предрассудков, самого себя, наконец. Ежедневная сытая рутина убивает вкус жизни, гасит интерес к окружающему, лишает человека нормальных порывов и желаний. Одни воспринимают этот процесс как признак старения, другие кивают на то, что их не понимают, а третьи пытаются объяснить происходящее через влияние технотронной цивилизации и растущую отчужденность общества. Есть ли надобность в объяснениях? Не всем дано вырваться из липкой паутины обыденности - мера успеха распределена от трагедии до фарса. Надо не казаться, а быть, не лицедействовать, а искать и бороться!
Трясина мыслеобразов с клекотом и пузырями поглощала меня. Чтобы вырваться, я предложил спеть. Запасы ликера подходили к концу, так что наша компания вполне созрела если не для дебоша, то для того, чтобы горланить песни. Я вывел первые слова, после чего песню подхватили Агая с Иваном. И вот в ночи разухабисто неслось:
Пусть говорят, что мы неправильно живем!
Тоска зеленая над нами крылья свесила,
А мы бокалы наливаем и поем,
Ах, как мы веселы, ах, как мы веселы!
День изо дня и год из года вина пьем,
День изо дня седеют наши бороды,
А мы бокалы наливаем и поем,
Ах, как мы молоды, ах, как мы молоды!
День изо дня и год из года водку пьем,
Над нами правило до черта разных сталинов,
А мы бокалы наливаем и поем,
В гробу видали мы, в гробу видали мы!..
